не знаю, поймёте ли вы меня на этот раз, друзья мои… потому, что порой я бываю ужасно, просто ужасно несовременной...
сержусь на неоправданное внедрение иностранных слов в нашу речь, смеюсь над номерами из советских передач вроде «Вокруг смеха» куда охотней, чем над нынешним стендапом, в литературе предпочитаю классику и очень люблю старые песни – недаром же мы делали передачу «Давай вернёмся» на небезызвестном нижегородском радио.
в общем, древень – он и есть древень. это меня так некоторые называют, добавляя впрочем: «а на первый взгляд и не скажешь…».
что ж, внешность бывает обманчивой – это же не секрет.
только не надо думать, что в голове у меня постоянно играет какое-то «Старьё FM». но если уж какие-то песни минувшей эпохи нравятся мне и сейчас, значит, проверка временем состоялась.
я слушаю именно то, о чём знаменитый поэт-песенник Михаил Матусовский говорил: «хрестоматийная простота и акварельность всех красок». именно то, где композиторское мастерство очевидно, а мелодии очаровательны. а уж какие аранжировки порой встречаются – закачаешься! изобретательные, неустаревающие, красивуущие…
что касается текстов, то они бывают разные, спорить не буду. есть прямо-таки эталонная лирика, настоящая поэзия – с умными оборотами и вкусными образами. а есть простые рифмованные строчки. это правда. и между «кавалергарды, век недолог, и потому так сладок он» и «чтоб ни случилось, я к милой приду в Вологду-гду-гду-гду, в Вологду-гду» довольно большая разница – если подходить со строгой литературной меркой.
но, как говаривал Стинг, даже у посредственного стихотворения есть шанс стать гениальной песней.
а если и не гениальной, то такой, что согревает сердце. или будет навсегда связана со светлыми воспоминаниями, с тем, что (когда я была юна и впечатлительна) звучало по радио и телевидению, раздавалось из магнитофонов «Электроника» и «Свема», пелось в компании маминых друзей из НИИ «Салют», в пионерских лагерях и в речном училище...
_
знаете, вот как только осень утверждается в своих правах, так у меня сразу же рефлекторно начинается непреодолимая жажда творчества, которая длится весь сентябрь и начало октября.
боже, сколько же сценариев ко Дню Учителя мы написали, сколько стихов сочинили и торжественно продекламировали, сколько букетов подарили, сколько чаю выпили, сколько песен послушали – таких, чтоб и учителям нравились, и ученикам, несмотря на уже наступающий на пятки «Ласковый май» и протягивающие руки «Modern Talking»…
и всё осеннее это преддверье Дня Учителя для меня связанно, прежде всего, с речным училищем. потому, что школу я слабо помню, да и не очень-то хочу вспоминать, а в институте была уже совсем другая история, более взрослая, что ли, не такая сердечно-тёплая и наивно-восторженная.
в нашем речном (между прочим, старейшем в России – в 2022-ом ему исполнится 135 лет) каждый подросток чувствовал по отношению к себе неподдельную доброту, которую не могла скрыть даже необходимая преподавательская строгость. дело обстояло иначе разве что с некоторыми мастерами производственного обучения – хмурыми мужиками, видимо, обиженными на судьбу за списание на берег.
а остальные преподаватели были просто замечательные, самые лучшие на свете!..
помню учителя рисования. она преподавала совсем недолго, может быть, год, но глаза её мягкие запомнились мне навсегда. рисовать по-настоящему я так и не научилась – печаль жизни моей. но ценить прекрасное могу.
совсем другие глаза были у моего учителя русского языка и литературы. пронзительный, колючий взгляд, в пот бросающий. помню, зайдёт аудиторию – стать воистину королевская, сверкнёт глазами – и всё, ты уходишь сознанием в мир иной… в литературный, конечно же.
и вот интересное дело: боялась я её как огня, но страх и трепет нисколько не помешали привить нехилую любовь к литературе. а всё потому, что т а к погрузить в сюжет, т а к дать прочувствовать книгу на моей памяти не мог никто. с ней было оочень интересно.
точные науки меня не слишком-то увлекали – скажем мягко, но и их преподавателей я любила. даже не помню толком, конкретно за что, но любила, обо всех них у меня остались самые что ни на есть тёплые воспоминания.
и уж, конечно, все знания, необходимые в профессии, и даже лучшие человеческие качества появились у выпускников речного только благодаря нашим учителям.
да они даже подкармливали нас – вечно приносили что-нибудь из дома, что-то пекли, и не только по праздникам. а уж мы, поверьте, были по-настоящему рады и всегда готовы к угощению – растущий организм, он ведь постоянно не прочь подкрепиться.
да и тех, кто остался на время учёбы без родительской опеки, среди нас тоже было полно.
тогдашних будущих речников, наверное, получилось бы выстроить эдакими концентрическими кругами.
центр, большой и густой, образовали бы местные мальчишки и девчонки, у многих из которых, как и у меня, среди дедов-прадедов были матросы, судомеханики, капитаны, владельцы волжских пароходов и барж.
следующим кольцом – уже не таким густонаселённым – встали бы ребята, приехавшие со всей обширной Нижегородской области. в третье кольцо собрались бы те, кто ехал к нам учиться из соседних областей. и четвёртое бы тоже не пустовало, там стояли бы – редко, но не менее гордо – представители далёких от нас городов Предуралья и Восточной Сибири: Оренбурга, Ангарска, Иркутска…
и всех нас, откуда бы мы ни были, преподаватели так щедро одаривали вниманием и теплотой, что при случае мы сразу спешили откликнуться, ответить на полученное добро. поэтому и День Учителя у нас считался большим праздником и проходил не на добровольно-принудительной основе, а по велению сердца.
каждый из нас был искренен, каждый пытался выучить хотя бы несколько строк, спеть песню, вручить художественно обработанную корягу или ещё какой-нибудь результат творчества и рукоделия. и – обязательно, тайно проникнув в окрестные сады-палисадники, добыть во что бы то ни стало осенних цветов для букетов учителям.
эти набеги на чужие клумбы были вынужденными, как вы, наверное, и сами понимаете. просто 90% курсантов жили в общежитиях на, так сказать, полном государственном обеспечении, и денег ни у кого не было. зато частного сектора – с садами и петухами – вокруг было предостаточно. что и выручало всех нуждающихся в букетах учеников.
а я чем хуже? мне тоже нужны были цветы! много цветов! потому, что всем преподавателям, каждому из них хотелось подарить по букету.
бабушка ахала и всплёскивала руками: «да где ж мы тебе столько возьмём?!..». дедушка молчал, но к вечеру приходил с огромной охапкой, завёрнутой в газету.
где он их брал, не знаю. но есть у меня подозрение, что прямо на газонах площади Ленина, через которую проходил ежедневный его маршрут.
ещё каждый День Учителя мне поручали принести побольше яблок. к счастью, их добыть я могла вполне законным путём, не покушаясь на чужие владения – у дома моих дедушки и бабушки яблони плодоносили исправно и обильно.
сочинять и читать стихи тоже было моей почётной обязанностью. как и песни под гитару. вот эту, помню, я пела неизменно, всякий раз, на всех творческих вечерах:
«эти редкие свиданья, наших душ прикосновенья,
с полуслова пониманье, и отброшены сомненья.
откровения за чаем и бесчисленные споры.
ни минуты не скучаем, разговоры, разговоры...»
кстати, таких душевных чаепитий, как в речном училище, больше не было нигде. пироги и печенье обычно готовили сами преподаватели, хотя кое-что могли передать и родители учеников – те же яблоки, ягоды, мёд, варенье. моя бабушка, например, для «ребятишек» – как она мягко-мягко называла нас, всегда пекла в настоящей русской печи большущий сладкий пирог.
наши накрытые столы не ломились от угощенья и не отличались деликатесами. но всё же были на тех чаепитиях настоящие редкости: душевные разговоры людей разных поколений, неподдельный интерес друг к другу и, уж простите за банальность, любовь.
преподаватели, которые тогда казались мне очень-очень взрослыми, и мы, совсем юные курсанты – от 14 до 17 лет – в старательно вычищенной и отутюженной парадной форме (а потому что настоящий праздник!) так согревали сердца за те дни, что этого тепла хватает до сих пор.
достанешь из шкатулки воспоминаний переливающуюся искорку, вглядишься в неё, а там всё: и пироги с горячим чаем, и эти осенние букеты, и доверительные беседы, и первые танцы – ещё на «пионерском расстоянии», и песни, которые мы пели или ставили для учителей, но от которых почему-то и нас брало за душу, и у нас на глазах появлялись слёзы, заметные, как их ни прячь…
возвращаешься мысленно в то время и снова видишь чистые сердца и открытые души, мечты юных романтиков и поддержку мудрых взрослых, множество лучших побуждений и явный дефицит лицемерия…
вспоминаешь это, и благодарность наполняет всё существо, и рождается пожелание для нынешних учителей: остаться в памяти своих детей на всю жизнь. запомниться – неважно, добрым или строгим, но обязательно настоящим, умным, честным, искренне любящим детей и свой предмет. остаться в памяти тем, кого легко и есть за что уважать, кому можешь доверять, с кем интересно, кто в профессии не вынужденно, а по призванию.
кому-то покажется, что я перечислила что-то уж очень идеальное, но я так не думаю. наверное, мне очень повезло в жизни – я встретила много именно таких учителей.
а у вас, друзья мои, есть среди драгоценных воспоминаний память о ваших, самых лучших на свете наставниках? и звучит ли у вас, как и у меня, особая музыка, так или иначе связанная с ними и с тем временем?..
Jackynn Sokolova
